Верлибр Киры Муратовой
Авангардистский дадаизм и новая французская волна в советском кино.
Кино Киры Муратовой называют гротескным, инфернальным, феминистским, жестоким, аполитичным и камерным, но так или иначе оно вызывает в нас больше вопросов, чем мы получаем от него ответов.
Ее фильмы не поддаются категоризации, она не старается быть понятной и не пытается удовлетворить желание зрителя счастливым концом. Сложно давать определения ее режиссерской работе, но вопросы кино-направления, творческих подходов и образа мысли этого кинорежиссера встают передо мной уже очень давно.
Себя трудно положить на полочку, еще и этикетку приклеить и не ошибиться, подписав себе эту этикетку.
При жизни она не любила, чтобы в ней копались на предмет того, как она снимает кино или откуда она берет вдохновение — она отшучивалась, что вдохновение приходит к ней свыше, если задрать голову, то мы увидим, что с потолочной люстры.
Моя мечта — вообще исчезнуть, и чтобы остались только фильмы. Мне не нравится, чтобы меня открывали, как консервную банку, и смотрели, что у меня там внутри. А пусть будет загадка! Вот была такая — и исчезла, вообще на помойку выбросили труп, ни креста, ничего. Фильмы — вот есть. Кому-то нравится, а вообще большинству — и нет.
Во времена цензуры ее неоднозначные картины подвергались идеологическому разгрому, были перемонтированы без указания авторства и на долгие десятилетия ложились на полку. Она страдала, но сносила все и к смене эпохи отнеслась буднично и спокойно, продолжала снимать своё кино, умудрившись не только не потеряться, но и сохранить совершенно неповторимую авторскую интонацию.
Мне не больны эти уколы, мне не важно, что говорит директор студии, мне плохо, но я очень счастливый человек.
В 1990 году “Астенический синдром” получил Гран-при Берлинского кинофестиваля. Трагикомедия “Настройщик” была показана на фестивале в Венеции. Ее фильмы неоднократно были удостоены премий “Кинотавра” и “Ники”.
А в 2017 она принимала участие в судействе премии Оскара-2018 и стала членом Американской киноакадемии.
Живая жизнь
Ее фильмы являют нам расширение авторского внимания, пространство фильма охватывает весь мир, помимо конкретного сюжета. Как и в настоящей “в живой жизни” второстепенные персонажи врываются в повествование наравне с главными героями. От этого кажется, что фильмы ее бессюжетны, что автор отвлекает наше внимание и водит по спутанному потоку сознания, а в действительности следует принципам “новой французской волны”, направления, появившегося в конце 50-х годов, ярким его представителем является, например, Жан-Люк Годар. Такие фильмы показывают нам мир полноформатным, широким, всеобъемлющим, они исследуют поведенческие мотивации героев без отрыва от среды их обитания.
Приемы автора можно было бы назвать примитивистскими, но с их помощью сюжетные линии выглядят, как хрестоматийные истины, жизненные аксиомы, состоящие из фрагментов, этюдов.
“В монтаже, в лексике — люблю, когда что-то все время повторяется. Иногда я иду по тихой улице и слышу из окна, как играют на фортепиано. Хорошо, если звучат какие-то роскошные музыкальные шедевры, но больше я люблю какие-нибудь гаммы, арпеджио, этюды. Фуги Баха тоже построены на завораживающих повторениях.”
Французская “новая волна” стремилась отражать на экране “живую жизнь”; новая концепция личности и новый тип героя. Утверждая самоценность индивидуального бытия человека, “новая волна” вывела на экран героя-аутсайдера, который игнорирует социальные нормы для максимальной самореализации; характер персонажа, как в экзистенциализме, означает сложившегося, а не становящегося человека.
Своими фильмами она не пытается подарить зрителю удовольствие, скорее вызывает раздражение, раздражение главными героями, их поведением и речью, а отрицательные герои остаются безнаказанными в привычном понимании добра и зла. Она как-будто нарочито отвлекает от главной ветви сюжета и не открывает смысл фильма даже в конце. Отсутствуют и признаки символизма, за которые мог бы зацепится более интеллектуальный сторонний наблюдатель, чтобы понять о чем же все-таки хотел сказать режиссер.
На примере “Настройщика” — мы видим, что автор не верит в гармонию, навязанную сверху, гармонию как аксиому, в счастливость, которую должен соблюдать человек. Поэтому при всем сочувствии к героям их мир рушится, в итоге все кончается страданиями, потому что нет этой гармонии, а сам путь, мечта о гармонии — это и есть путь к страданиям.
Эта идея хорошо раскрывает идеологию дадаистов, подчеркивающих разочарованность, цинизм и бессмысленность существования, а рационализм и логику объявляющих главными источниками конфликтов и войн.
В мире Муратовой нет места рационализму и установленным человеческим канонам и стандартам, от этого ее картины кажутся абсурдистскими, бессистемными, но они скорее нигилистические, высмеивающие нашу “рамочную” жизнь. Так в “Коротких встречах” в начале фильма главная героиня много раз повторяет одну и ту же строчку, такую значимую для советского общества — “Дорогие товарищи” — превращая ее в фарс, обесценивая советские устои и идеалы.
Дадаистский прием повторной строки
Очень активный прием дадаистов у Муратовой повсеместно — некая фонетическая поэзия, не подражание реальным шумам, а слово-звук, самодостаточное и вместе с тем не значащее ничего.
Она будто стремится создать новый тип связей между событиями, предметами на основе внешних формальных подобий, с помощью языковых игр, разрушая общепринятые морали зрительского вкуса и традиционного образа автора, через эпатажное обращение с интонациями и речью.
Муратова откровенно мистифицирует и поэтизирует реальность, тем самым еще крепче удерживая в условном мире правил, где на самом деле их нет. Актеры могут перебивать друг друга или говорить одновременно, могут кричать или наоборот говорить еле слышно — в мире Муратовой для них действует одно правило, это безграничная свобода.
Снимаю быстро, много времени занимает монтаж и озвучка, потому что у меня есть такая тенденция, чтобы быстро говорили, часто одновременно говорили, а это тянет за собой множество пленок, каждый актер записывается на отдельную пленку, а потом сводится.
Абсурд у Муратовой такая же марка, как и в дадаизме, но, безусловно, это остается в стороне от зрителя. Сам автор не причисляет себя ни к одному из течений, а действует будто бы больше эмоционально и интуитивно. Возможно она самостоятельно, бессознательно использовала приемы дадаизма, руководствуясь только своими принципами и ценностями, в которых стечением обстоятельств совпала с ним.
Реди-мэйд и потеря времени
Еще один примечательный прием в работах Киры Муратовой — это реди-мэйд. Понятие, введенное дадаистами, обозначает использование в искусстве готовых объектов из реального мира, которые являлись признаками свободы и спонтанности автора.
Так, например, почти в каждом фильме присутствуют арт-объекты, созданные ее мужем специально для съемок, но не имеющие никакого значения для сюжета и характера персонажей, а следовательно не символичны, как, например, у кинорежиссеров-сюрреалистов.
В том же “Настройщике” мы видим у одной из главных героинь собаку, без которой она практически не появляется в кадре, но собака здесь не для того, чтобы раскрыть нам характер героя, ее одинокую натуру. Алла Демидова, игравшая главную роль, попросила взять собаку с собой, на съемочную площадку, актрисе казалось, что так она держится более уверенно. Имя собаки — Мики — в картине оставили оригинальным.
Актеры у Муратовой чувствуют себя собой, они будто бы не играют, а продолжают жить свою тихую жизнь, но в других обстоятельствах, в другом мире, под который, сами того не осознавая, они трансформируются. На трансформацию профессиональных актеров в том числе влияет и примесь актеров непрофессиональных, которые также являются своего рода реди-мэйдами в работе над фильмом. Ведь это готовые персонажи из бытовой жизни, которые так отлично могут играть самих же себя в кино.
Подобно “новой французской волне”, это дает Муратовой возможность импровизационности при съемках, т.е. утверждение новой природы предкамерной реальности через человека, естественные интерьеры и свободный тревеллинг.
Эти люди не актеры, но в них это было, они этому не стали предавать такую лощенную форму и поэтому наверно сохраняют убедительную первозданность.
Cловно деятель “новой французской волны” Муратова держит и камеру, ведет нас по кинорассказу без привязанности к траектории движения героя, упуская его из виду, провоцируя асимметричность внутрикадровых композиций.
Ее кино будто бы приближается к письменной речи по богатству нюансов и передаче невидимого.
Большинство фильмов режиссера черно-белые, но даже не это отрывает нас от понимания времени происходящего. Костюмы и события в фильме абсолютно стирают временное ощущение действительности, оно воспринимается симультанно, подобно стихам дадаистов, как сумбурная перекличка.
В одном сюжетном мире может жить настройщик пианино Циммерман и конкурс газированных напитков “найди приз под крышкой” (Настройщик, 2004 г.) или сильно верующая семья с рушниками на стенах и джип тойота (Чеховские мотивы, 2002 г.)
Также контекст времени нарушают сюрриалистические костюмы героев, которые выглядят как китч, дурной вкус автора. Костюмы являются важной составляющей кинокартины, но, в тоже время, выглядят небрежно, им как бы не придают значения. Зачастую, в фильме герои могут быть одеты совершенно по-разному, но вместе они удивительный образом создают, тот самый ансамбль, который так необходим Муратовой, как условность для собственного кино
Я китч люблю. Я люблю дурной вкус. Что вы на это скажете? Я люблю его, потому что это отступление от обязательного, от диктуемого, обязательного. Дурной вкус — это хороший вкус, я часто такое говорила. А хороший вкус — это дурной вкус, потому что это обязательное, зафиксированное понятие. А почему, собственно? Кто вы такие, чтобы определять раз и навсегда?
Художник ушел — картины остались
Кире Муратовой удалось выстроить собственный мир, собственный путь в кино, где главным были ее работы, а не она как личность со своими интересами и образом жизни. Она вела диалог через картины, каждый раз обесценивая свою роль в них, ей хотелось оставаться инкогнито и ей это удалось.
Ее мир кинематографа не был вымученным и не пытался соответствовать запросам общества. Она оставалась самобытной и оставляла такой же свою актерскую труппу.
Наверное, это один из немногих кинорежиссеров, который еще не повлиял на современный российский кинематограф и которому очень сложно подражать. Увидим ли мы подобное кино в будущем? Будут ли настолько преданные своим идеалом режиссеры? Эти вопросы остаются открытыми, но понятно лишь одно: вместе с Кирой Муратовой умер и ее мир, который останется для нас лишь воспоминанием на кинопленке.
Она смогла пронести через время эту прозаическую нить своего отношения к реальности и личности человека, позволила киноискусству говорить со зрителем на другом языке и быть наравне с ним.
Возможно мы еще не осознаем, как нам повезло жить в одно время с этим выдающимся режиссером .
Я тешу себя надеждой, что буду нравиться немногим, но всегда.
Фильмография
- 1967 — «Короткие встречи»
- 1971 — «Долгие проводы»
- 1979 — «Познавая белый свет»
- 1983 — «Среди серых камней»
- 1987 — «Перемена участи»
- 1989 — «Астенический синдром»
- 1992 — «Чувствительный милиционер»
- 1994 — «Увлеченья»
- 1997 — «Три истории»
- 2001 — «Второстепенные люди»
- 2002 — «Чеховские мотивы»
- 2004 — «Настройщик»
- 2007 — «Два в одном»
- 2009 — «Мелодия для шарманки»
- 2012 — «Вечное возвращение»
Список литературы:
- “Магнитные поля” А. Бретон, Ф. Супо, 1919 г.
- “Дадаизм и сюрреализм. Очень краткое введение” Д. Хопкинс, 2009 г.
- “Сериал как искусство. Лекции-путеводитель” Жаринов С. Е., 2015 г.
- Журнал “Эстезис” Дадаисты: попытки разрушения литературы и языка, 2017 г.
- “Кира Муратова: Арт и хаоса 1990 гг.” Темлякова А.C., 2017 г.
- “Визуальная культура модернизированного социума” Семенов А.А., 2012 г.
- “Дадаизм: искусство отрицания” Е.Сидельников
- “Весь дадаизм в 10 пунктах” М. Шрамова
- “Киноавангард в России 20 века: истоки развития, достижения и идеи” Культура здесь и сейчас, 2015 г.
- Метафизика провинции: разговор Улдиса Тиронса с кинорежиссером Кирой Муратовой “Женщина у моря”, 2013 г.
- Онлайн-журнал “Платформа” Кира Муратова: «Я тешу себя надеждой, что буду нравиться немногим, но всегда» О. Усачева, 2017 г.
